В одном из своих недавних интервью Джим Джармуш признался, что фильм «Выживут только любовники» в течение семи лет не мог прийти к логическому финалу — премьере. Возможно, причина в долгом постпродакшне, а скорее — в традиционном отсутствии драматического сюжета, но «Любовники» тягучи как кровь и столь же живительны для эстета. Которым он, по сути, и посвящен.

Новый фильм Джармуша — о вампирах. В нем фигурируют аж четверо кровопийц — меланхоличный музыкант Адам, его сдержанная и непробиваемая супруга Ева, ее истеричная и недалекая сестра Ава и Кристофер Марло — известный английский поэт и драматург. «Вампиры — это воплощенная история кино», — объясняет свой выбор Джим Джармуш. В этом фильме вампиры — это воплощенная история вообще. История искусства, надежды изменить мир и глубокого разочарования, настигшего героев именно сейчас.

«Пифагор зарезан, Галлилей закован в тюрьме, Коперник высмеян. Все, что Ньютон познал в алхимии — не замечено. Тесла был полностью уничтожен, а прекрасные возможности, которые он предсказывал, были полностью проигнорированы. А о Дарвине до сих пор грызутся. До сих пор…», — сетует  на своих подопечных Адам, который в свое время отдал симфонию Шуберту, и с которого писан Гамлет. Автор «Гамлета» здесь же, в этом мире. И он, Кристофер Марло, умирает от зараженной крови человека. Это вовсе не ломка шаблона, это абсолютнейшая правда о художниках во всем мире. Они хрупки, как все, что несет в себе истинную красоту.  «Вампиры могут служить и метафорой: художники, ученые, да и вообще любые люди с воображением. Корпорации захватили мир, мейнстрим атакует на всех фронтах, и все мы выпадаем из времени», — жалуется художник Джим Джармуш, которому все сложнее находить деньги для своих фильмов.

Вампиры Адам и Ева олицетворяют  собой чувственный, эстетский образ жизни и искреннее, до мозга костей, неамбициозное увлечение искусством. Они — «аутсайдеры, далекие от мейнстрима» — так, смакуя эту фразу, характеризует их далекий от мейнстрима режиссер. Как любой другой эстет, они — добровольные изгои от мира, которые живут тогда, когда другие спят. Но и они не всесильны в своем отшельничестве, зависимость от крови делает их хрупкими. Они — эдакие дауншифтеры с тысечелетней историей, которые, сидя в джунглях, продолжают поддерживать связь с миром через Интернет. В этом слабость и сила вампиров — они пьют кровь мира, но остаются незапятнанными ею.

Вампиры Джармуша — это тоска по жизни, которой все меньше. По таинственному догугловскому времени и по отсутствию электронной почты. Эта тоска сквозит во всем — в горах книг Евы, пластинках, гитарах Адама, в восхитительных развалинах Детройта. И это одна из последних, отчаянных попыток задержать ускользающее время в руках.

Впрочем, человечеству все время приходится с чем-то прощаться. Сумерки богов, сумерки веры, сумерки аристократии, сумерки народов… Сумерки художников и сумерки искусства не наступят никогда, как бы ни грустил по времени без Интернета Джармуш. И его вампиры, пережившие множество сумерек, приспособятся к новому времени. Ева, к примеру, не гнушается айфона. Адам не игнорирует электричество. Да и прочие снобские правила слетают, как шелуха, когда дело доходит до сути — воспитанная парочка выпьет человека, потеряв контакт с поставщиком крови. «Это же не сраный 15 век», — возмущается Ева перед «приемом пищи». Это сраный 21 век, и, кажется, законы жизни неизменны. Особенно — для художников и вампиров, которые непременно выживут. В конце концов, это еще не худшее время за всю историю человечества…